изба - читальня

Он поначалу пытался всех нас "строить", и в основном "построил", только вот со мной пока не пересекался.
Однажды дивным воскресным утром, я проснулся от жуткого звука похожего на скрежет самолета, садящегося без колес на наждачную бумагу...
Вхожу в комнату, вижу: на пол сыплется штукатурка, а из ноги "Крестьянки собирающей хворост", торчит огромный железный штырь толщиной с большой палец. Дикие звуки стихли, а штырь нагло вращаясь, все вылезал из картины.
Мне очень не хотелось ругаться с соседом - головорезом, но...раненная "Крестьянка собирающая хворост", смотрела на меня с укоризной и мольбой!!!Звоню в дверь, хозяин с порога хотел меня послать подальше, но осекся, потому что я, ни слова не говоря, смело поманил его пальчиком к себе.
Он вошел, раздувая ноздри, увидел штырь, и извинился. На словах его извинение звучало так: "Ху-е! Нихера себе как прошило, но херли ты хочешь? Штыри немецкие, родные... я у себя сейф на стену вешаю, должно же быть реально - надежно.
Ладно, не парься, сейчас пойду, вытащу его, захерачу на пять сантиметров покороче".
Озадаченный сосед ушел, глядя на свои растопыренные пальцы, чтоб не забыть какой длины должен быть новый штырь.
Он вернулся к себе, схватил газовый ключ и давай выкручивать болт. Кряхтел, пыхтел и, несмотря, на то что мужик здоровый - не смог. Ни туда, ни сюда.
Вернулся ко мне. Входит, смотрит на штырь торчащий из ляжки:
- Слушай, он, похоже одноразовый. Гребанные фашисты сделали капкан, короче там такая система, что его так расперло в стене, теперь обратно не провернуть. Эх, был бы это просто костыль, мы бы его от тебя кувалдой выбили бы... Ладно, пойду еще раз попробую.
Через 20 минут, бандюган весь в мыле опять вернулся ко мне, пощупал ненавистное острие с резьбой торчащее из ляжки и чуть не плача ушел обратно к себе.
В следующий час весь наш дом сотрясали удары древнеримского тарана...
Я не выдержал, зашел к нему.
Вижу: мужик вошел в яростный раж: долбил свою стену вокруг огромного болта, и надо сказать добился больших трудовых показателей: выдолбил в железобетоне, кратер величиной с тарелку и это не считая вмятин от неточных попаданий...
Я говорю:
-Хорош, дай-ка я попробую открутить.
-Да куда тебе? Не смеши меня, я призер Чемпионата СССР по вольной борьбе, не выкрутил, даже ручка в кувалде уже шатается, а ты лезешь...Да там и грани уже срезало, проворачивается ключ...
Иди к себе, не беси меня!
Я подошел к болту и... не без натуги выкрутил его ГОЛЫМИ РУКАМИ (!)
Сосед был настолько ошарашен, что тут же начал абсолютно по-человечески извиняться за свой бестолковый ремонт.
С тех пор, года два, (аж пока его не застрелили) он всегда при встрече, первый со мной здоровался, причем протягивал сразу обе руки. Эти ребята, все-таки уважают тех, кто сильнее их...

Я говорю:
-Да прикольная история, а как же у тебя получилось открутить болт голыми руками, если борец не смог, даже газовым ключом?
Сергей:
-А ты, Грубас, не смотри, что во мне пятьдесят кило, я же с детства скульптурой занимаюсь, пальцами глину разминаю, вот и накачал...Шутка.
Привстань с табуретки, видишь на подушечке дырку?
Так вот как только сосед пошел к себе выкручивать болт, я приподнял со штыря картину, наколол на него эту подушку, чтоб не поцарапать обои, и привернул к нему намертво тиски...
А когда, мастер-фломастер, весь в мыле, возвращался ко мне, то я снимал тиски и опускал картину обратно на штырь...

Хотя технология ловли не особо изменилась: тяжелый грузик, два-три крючка с червями, все это хозяйство забрасывается спиннингом чем подальше, натягивается леска и ждется. Раньше, лет тридцать назад на леску мы цепляли деревянную прищепку, чтоб не прозевать поклевку, сейчас то наверное прищепки кевларовые с алюминиевым напылением, но суть одна и та же...
Мужики между собой не знакомы, молча курят изображая безразличие, и только ревниво вытягивают шеи, когда сосед лезет в садок к своей рыбе.
Один приехал с дочкой лет семи, другой с пуделем лет пятнадцати, обоим чуть за сорок и оба толстые как полусдутые надувные шарики.
У одного клюнуло, он ловко подсек и быстро вытащил крючки ни с чем...
Второй снисходительно закурил.
Первый поправил червей и что есть дури забросил спиннинг метров на двадцать, но не очень удачно: его леска легла поверх лески соседа, метрах в пяти от берега. Он сквозь зубы недовольно произнес:
-Вот блин, рука соскользнула, теперь вам бы нужно вытянуть свой спиннинг из под моего, а то я сверху. Если я стану сматывать, то зацеплю крючками Вашу леску. Так что давайте...Второй:
-Нет, ну Вы такой интересный, сам закинул свою леску на мою, я сижу, никого не трогаю и вдруг - должен видите ли сматываться потому что он "верхний". И не подумаю, выкручивайтесь сами.
-Да, я "верхний" и всегда буду по жизни "верхним", а если тебе что-то не нравится, сматывай удочки, забирай свою дохлую псину и давай отсюда!
-Что-ты сказал? Это ты мне сказал, или я не расслышал!!!?

Я отложил свою книжку, еще раз убеждаясь, что жизнь интереснее...

-Если ты глухой, то мой уши щебенкой! Сматывай свой сторублевый спиннинг, а то я тебе его засуну...
- Один такой уже засунул!!!
-И что, тебе понравилось?
-Ах ты быдла кусок, да я тебя урода ща порву за эти слова!!!

Ну, наконец-то они от унылых слов перешли к делу: сцепились, схватив друг друга за майки. Давно деревянный мостик не испытывал таких запредельных нагрузок...
Толстяки толкались и упирались, пытаясь не упасть в воду. Со стороны они были похожи на две афишные тумбы, которые не поделили афишу.
Обидно было только одно, что маленькая девочка испугалась за папу и начала плакать, но влезать в чужую борьбу "нанайских мальчиков" пока не хотелось.
Вокруг бойцов бегала визжащая собачка и осторожно покусывала своего хозяина за ноги.
Один решил выполнить заднюю подсечку, у него не получилось, но в результате вся эта мясная конструкция повалилась на мостик. Борьба перешла в партер.
Мужикам было очень тяжко, это было видно по их диалогу:
Первый мужик:
-ССука...
Второй мужик:
-А...СССука...
Они не умели ни драться ни бороться и самое худшее, что могло с ними случится - это дикая отдышка от непосильных трудов.
Я уж собрался было их разнять, чтоб успокоить девчушку, но не успел.

Первой не выдержала старушка.
Она подошла к мостику, кривенькими ножками переступила через борцов, взяла их стульчики и переставила местами, затем поменяла местами и спиннинги... и о чудо...лески стали параллельны. Кто бы мог подумать!?
Мужики, лежа на мостике, сделали таймаут в борьбе, чтобы посмотреть на бабушкины передвижения.
Старушка, переступая обратно через гладиаторов и возвращаясь к внуку, пробурчала:
-Здоровые лбы, а сами пустячка решить не могут! Тьфу, на вас! И как вы там в своем городе друг друга еще не поубивали!!!?

Павлику было всего двадцать пять, а забот хватило бы на настоящий кризис среднего возраста. В реестре жизненного пути помимо зачем-то двух высших образований среднего уровня значилась работа менеджером, младшая сестра, висящая на его весьма хлипкой шее, жена контролирующая и шею и голову, родители, считающие своим долгом быть везде, ну и наконец шестилетняя дочка Варя.  С Варей было особенно тяжело. Павлику казалось, что дочка сомневается в целесообразности его существования в их квартире. Точнее, не так. Павлик ощущал себя необходимым в качестве этакого мобильного приложения, но интереса к своей душе со стороны шестилетнего ребенка не ощущал. Странные запросы скажете, но какие есть.  Если говорить предельно простым языком от Вари Павлику хотелось ощущение нужности, детского тепла, привязанности, а получал он хорошее поведение и даже снисхождение. «Мама, давай купим папе три шапки, он все равно потеряет две в первый день зимы», «Мама, а сегодня в саду папе опять сказали что он мой старший брат», «Папа, почему бабушка не любит слово менеджер и говорит, чтобы я им не стала, и добавляет «Не дай Бог». Настроение у Павлика, как вы понимаете от этого не улучшалось. Нет, конечно, Варю он любил от этого не меньше, но себя ощущал дома каким-то…ну как лучше сказать, нет не чужим, просто не очень обязательным для всех существом. Есть Павлик хорошо – нет Павлика, чего-то не хватает, но привыкнем.  И вот тут этот новый год. 30-е декабря. Вечер. Хороший семейный вечер, то есть еда и четыре слова за два часа совместного проведения времени.  - Убери посуду - Хорошо уберу.  Но вдруг Маша, посмотрев на мужа взглядом инквизитора, поинтересовалась - А где Варино письмо Деду Морозу. Надо же ей подарок купить, а она сказала, что отдала тебе утром, когда ты ее в сад отвозил.  Павлик, которого в школе звали Рыба, за то, что он ничего не помнил напрягся, но быстро просветлел.  - В пальто у меня, во внутреннем кармане.  Вставать с дивана Павлику, забетонировавшему себя подносом с едой было решительно лень.  Жена ушла в прихожую, но неожиданно ее голос, больший похожий на сирену, вызвал Павлика на допрос - Паша, иди сюда, ты мне должен кое-что объяснить. Слово «объяснить» было произнесено так, что поднос сам взлетел и притащил Павлика в прихожую.  Маша стояла с Пашиным пальто в одной руке и милой подарочной коробочкой в другой.  - У меня только один к тебе вопрос, и он не про твою любовницу Ирочку. Я хочу знать, откуда у тебя деньги. Заработать ты их не мог, значит ты совершил какое-то преступление, и я хочу знать какое. И да, кстати, где все-таки Варино письмо? Паша не понял ничего. То есть, совсем. Он не знал, кто такая Ирочка, что это за коробка, где Варино письмо и что отвечать жене. Не найдя ничего лучше, чем правда, он так все и сказал.  - Ты меня за дуру считаешь? У тебя в пальто коробка с украшениями и с запиской Ирочке в Новый год. Ты ее украл, ты клептоман? И правда, где Варино письмо? Или ты может его поменял на коробку? Паша, как и любой растяпа иногда мог выдать фантастический по скорости правильный ответ на казалось бы неразрешимую задачу.  - Точно! Я ее поменял!! - Я тебя сейчас убью.  Маша явна была не склонна шутить. А Паша с рвением осужденного на казнь, но нашедшего улику, торопливо излагал суть дела - Не ее я поменял, а пальто! Дай мне его! Вот видишь, это Canali, стоит как машина, оно просто на мое похоже, я был сегодня на выставке одной, там гардероб самостоятельный, ну и прихватил наверное. Письма поэтому нет, а коробка есть. Черт, как же ее теперь вернуть. Дорогое, наверное, украшение, человек волнуется. Маша как будто даже разочаровалась. Уже случившейся в ее голове скандал с потенциалом на длительный сериал не прошел питчинг и был отменен. Она понимала, что Павлик прав. Утром Canali на нем не было, она внимательно изучила пальто и поняла, что даже цвет другой. Ревность все-таки отключает практически все части мозга, в том числе наблюдательность. - Какой же ты болван…Ну вот как теперь ты его вернешь, ладно Варино письмо, это мы сейчас разберемся, но украшения. Я просто поражаюсь. Ну как таким можно быть, а! Что еще в пальто было? - Ничего, хотя нет, паспорт….вот черт! Паспорт же там!  В это время Варя вышла из своей комнаты - А о чем вы тут кричите? - Ни о чем, просто папа у нас растеряша. - А что он потерял? - Он у нас потерял голову - А я думала мое письмо Деду Морозу - Нет, ну ты что!! Письмо уже у Деда Мороза, да, Павлик? Маша просверлила Паше взглядом лоб. - Да Варюш, конечно, письмо твое я передал в специальную почту Деда Мороза. Варя с наследственным подозрением посмотрела на отца.  - Ты его не открывал? - Нет, конечно! Ты что, ты же его заклеила.  Варя как будто поверила. - Ну хорошо. Мама, нам в садике попросили нарисовать дом Деда Мороза, помоги мне, пожалуйста. - Конечно, лапушка. Сейчас приду.  Маша сменила ласковый голос на Siri и продлила Павлику арест.  - Поговорим потом. Выудить из Вари заказ на Новый год оказалось не так просто.  - Варюш, а я хотела тебя спросить, мне так интересно, что ты у дедушки мороза попросила? - Не скажу. Варя была иногда вся в маму.  - Почему? - Потому что нельзя. По телевизору в одной детской программе сказали, что, если хотя бы один человек узнает о том, что ты хочешь в подарок, то Дед Мороз не исполнит желание.  - Маме сказать можно Маша понимала, что крепость скорее всего не сдастся, но по инерции продолжала говорить нежным голосом. Варя посмотрела маме в глаза и сквозь частично выпавшие зубы прошипела.  - Мама, я не скажу. Никому. Варя не сказала. Ни маме, ни папе, ни бабушке, ни вызванной тетё Лиде, НИКОМУ. Маша, как человек упорный и системный, подошла к проблеме со всей строгостью науки, но план Капкан результатов не дал. Звонок на выставку не помог. Пальто Павлика было объявлено пропавшим без вести. 30-е катилось к закату.  Положение было отчаянным. Что дарить Варе, не знал никто, а привлеченное внимание к ненавидимому уже всеми письму лишь усугубляло ситуацию. Виновным по всех бедах был разумеется признан Павлик. Жена и все остальные родственники вспомнили всего провалы последних лет, а также припомнили Маше ее единственный провал, а именно брак с Павликом. К Варе он вообще боялся подойти, при ней Павлика критиковали абстрактно, так, чтобы не вызвать у нее подозрения, но все и всё понимали. Ситуацию решили спасти через Колю, сына общих друзей, он был старше Вари на три года и очень ей нравился. Ему всё объяснили, конечно сообщив, что просто письмо утеряно, а нужно написать новое, что мол у Деда Мороза быстрая почта и родители все в письме Дедушке объяснять, но нельзя расстраивать ребенка. Факт назначения Коли во взрослые сделал свое дело. Он вступил в сговор. В качестве легенды ему выдали следующее: - Пойдете играть с ней в комнату и скажешь, что, если сказать очень близкому другу и обязательно ребенку, что ты попросил у Деда Мороза, то друг тоже может написать и Дедушка послушает.  - А это, правда? Коле было всего лишь девять лет. Маша даже разозлилась, но вовремя вспомнила о возрасте соучастника. - Ну конечно правда! И ты обязательно напишешь! - Хорошо. Девочки всегда остаются девочками. Через полчаса Коля вышел из Вариной комнаты с полученной информацией. - Щенок. Он был настолько окрылен успехом, что ему не хватало сигареты в зубах и Вальтера а руках для полноты образа Бонда, Джеймса Бонда.  Маша упала на диван.  - Щенка?! О Господи….не сказала какого??  - Нет, теть Маш. - Ну хоть не крокодильчика. Павлик, ты понимаешь, что у нас теперь из-за тебя, повторяю, из-за тебя, будет собака?! Ты понимаешь, кто с ней будет гулять?! Павлик мычал. - Почему из-за меня?! - А из-за кого!?  Спорить он не стал.  Родственников успокоили, в срочном порядке заказали Деда Мороза, купили маломерную собаку. Все в тайне надеялись, что в письме породы не было, и если что, решили сослаться на слепоту Дедушки и плохой Варин почерк. 31-го Варя практически не выходила из комнаты. В дверь позвонили. Варя выбежала, глаза ее горели. В дверях стоял синий костюмом и красный лицом Максим, друг Павлика. Замаскировали его достойно. Он на распев начал процедуру: - А где тут живет девочка Варя, письмо мне написала? Счастливая Варя лепетала - Это я!! - Ну что ж Варенька, прочел я твое письмо, очень оно мне понравилось и решил подарить тебе в новый год нового друга.  Аниматор вытащил из-за пазухи живой комочек. Варя моментально разрыдалась.  - Вы все обманщики!!!!! Я писала о другом!!! И в слезах убежала.  Тишина не пробивалась даже мощным дыханием Максима. Маша взяла себя руки. - Нас что, Коля обманул, что ли? Она пошла в комнату к Варе. Вернулась минут через пять.  - Все совсем плохо. Коля нас не обманул, а вот она обманула Колю. Сказала, что решила проверить, есть ли Дед Мороз, а оказалось мы все её обманывали и просто потеряли ее письмо. Точнее папа потерял. А если не потерял, то значит Деда Мороза не существует.  Павлику стало очень больно. Какое-то бесконечное отчаяние охватило его душу. Абсолютная уверенность в своей бессмысленности. Дочка была его единственной надеждой на собственную нужность миру и тут такое.  - Паш, я всегда говорила, что когда-нибудь твое разгильдяйство плохо кончится. Вот как хочешь теперь все разруливай. Я сдаюсь.  Варя к себе папу не пустила. Павлик не осмелился сознаться. Он не мог понять, что для него хуже: разочарование дочери в нем или в Дедушке Морозе, но выбрал правду.  - Варечка…это я…я … В дверь позвонили. Павлик открыл.  На пороге стоял Дед Мороз.  Павлик посмотрел на Максима, жующего колбасу в прихожей, снова на нового артиста и грустно сказал - Вы ошиблись адресом.  - Вы же Павел Мышкин. - Да, но мы не заказывали Деда Мороза.  - Вы нет, Варя – да. А она дома?  - Вы не поняли, тут какая-то ошибка  - Ну почему же, письмо же она писала, да и пальто ваше. Дед Мороз достал раскрытое письмо и показал на пакет. Паша начал осознавать, что это не ошибка. - Вы что мое пальто нашли?! - Надеюсь вы мое тоже, там вещь дорогая Шепнул дедушка.  - Да, конечно! - Но давайте сначала Варю поздравим.  Паша влетел в комнату. - Варя, там пришел настоящий Дед Мороз! Тот был. .тот.. не тот в общем Дед Мороз. Варя вышла в прихожую. Новый Дедушка голосом от старого не отличался. - Варя, я внимательно прочел твое письмо. Это самое лучшее письмо из всех, что я читал, а читал я много, поэтому я сам к тебе приехал. Вот, как просила, дарю твоему папе скрипку, чтобы он играл.  Дедушка достал, вернулся на лестничную клетку и принес скрипку.  Маша, Максим и Павлик заиндевели. Глаза Вари стали размером с Деда Мороза - Папа Паша, Варя написала мне, что слышала, как ты играешь однажды и что ты очень несчастный, потому что дома у тебя скрипки нет. Оказывается, она всем мешает. А она хочет, чтобы ты был счастливый.  Дед Мороз посмотрел внимательно на Машу, которая впервые за долгие годы потеряла дар своей язвительной речи.  - Так что теперь, Павел, играй сколько хочешь. Я тебе разрешаю. С Новым годом всех!! Варя кинулась Деду Морозу на шею! - Спасибо дедушка!!! Я так верила!!! Папа, сыграешь мне как тогда в переходе?! И играй мне каждый день, я тебя так люблю!  Она схватила скрипку и прыгнула к Павлику.  Павлик проглотил комок в своем горле. Он и правда как-то шел с Варей с кружков и увидел девочку, играющую в переходе. Выпускник музыкальной школы, он взял инструмент и сыграл….Так сыграл, что весь шумящий поток людей застыл, как Нева зимой. Варя смотрела на замерших людей и понимала, что её папа - волшебник. Настоящий.  Павлик не играл давно. Деньги этим было заработать невозможно, а дома звук скрипки считали вредоносным. Свою он кому-то в итоге подарил. Так все Варе и объяснил. Он и не думал, что дети - это те же взрослые, просто добрые.  В полночь Павлик взял в руки скрипку и сыграл для Вари, сидящей под самой елкой. А Маша мысленно задала Деду Морозу вопрос. - Дедушка, а что я в этом году сделала не так, чтобы сегодня получить от дочки рисунок, от мужа шапку, а от тебя бл…ежедневную теперь собаку и скрипку????!!!!  Её Новый год не задался. Бывает. Чудеса того стоят.

 

(с) А.Цыпкин

Подлинная история путешествия Незнайки на Луну, рассказанная профессором Знайкой, инженерами Винтиком и Шпунтиком, доктором Пилюлькиным, астрономом Стекляшкиным, обывателем Пончиком, гражданином Незнайкой и Кнопочкой, просто Кнопочкой. 1. Знайка Сколько себя помню - я к Незнайке относился хорошо. Да, парнишка дебильный, но он в том не виноват, в наше время умных мало. Хотя Незнайка даже на общем фоне отличался редкостным идиотизмом. Работать не умел, едва-едва освоил чтение и письмо, зато поиграть и пошалить – всегда готов. Вечный ребёнок, Питер Пен хренов… Зато добродушный, весёлый, позитивный такой! Порой рассердишься на него за очередную глупость, так все равно ведь – посмотришь в улыбчивую физиономию и простишь… Так что отправить его в одиночку на Луну в ракете "НиП" я решил после долгих колебаний и ради общего блага. Понимаете, ведь когда Фуксия и Селёдочка летали на Луну первый раз, они там даже не высадились. Всем врали, конечно, что высадка была. Но во втором полёте, когда я к ним присоединился, девчонки сознались. Не была ракета “ФиС” приспособлена для посадки! У неё ведь и посадочного модуля не было. Так что мы совершили облёт (девочки потом признались, что со мной было гораздо интереснее, чем вдвоём) и вернулись. А "лунный камень" я взял из коллекции Стекляшкина, старый маразматик давно уже забыл, что у него есть и в каких количествах. Был это то ли лунный метеорит, то ли кусок породы, привезённый когда-то американскими астронавтами или русскими зондами. Но я полагал, что это обычный булыжник из каких-нибудь старых руин. Кто же знал, что этот камень и впрямь лунный, и что в магнитном поле он работает как генератор антигравитации! Но всерьёз лететь нам, известным учёным, на Луну? Садиться – при нашей примитивной технике? Первыми? Рисковать - ради чего? Никогда учёные сами не летают в космос, они туда посылают испытателей. Хватает и того, что я сдуру когда-то на воздушном шаре летал… Приоритет все равно наш. Фуксия и Селёдочка - первые девочки-коротышки на Луне, я - первый мальчик-коротыш. Тогда что я решил отправить Незнайку в полет. Пусть все выглядит так, будто он по глупости забрался в ракету, запустил цикл полёта, слетал и вернулся. Он парень везучий, дураков Бог бережёт. А потом полетим и мы. Возможно. Ну а устроить так, что Незнайка обиделся на всех и решил забраться в ракету – это было совсем несложно. Он ведь такой, что ему запрети – то он и делает. 2. Винтик и Шпунтик - Ты понял, что наш яйцеголовый задумал? - спросил Шпунтик, проглядывая программный код. - Ну? - заинтересовался Винтик и будто невзначай положил руку на пояс Шпунтику. - Антилопу гну, - буркнул Шпунтик сбрасывая руку. Но тут же, смягчая грубость, похлопал Винтика по промасленной спецовке. - Знайка переписал программу полёта. Он, похоже, хочет отправить на Луну кого-то одного. Испытательного кролика, так сказать... - Незнайку! - догадался Винтик. - Наверняка. А это значит... - Что скорее всего, сам Знайка на Луне не был. И дрейфит лететь. - Лунная афера, - с презрением согласился Шпунтик. - Что будем делать, Винт? - Может и к лучшему? - решил тот. – Пусть Незнайка летит? - Раз уж все так непроверено, то пожертвуем малоценным организмом? – спросил Шпунтик. - Пожертвуем? - нахмурился Винтик. - Смотри, тут в коде ошибка. Ракета назад не стартует. Программист из Знайки, как из Пончика танцор. - Ну так давай исправим? - И тогда после возвращения Незнайки мы тоже полетим на Луну. Натащим этих чёртовых камней, будем клепать ракеты из соломы и палок, с привязанными к ним антигравитаторами… - И что плохого? - Что? Нас заберут в Солнечный город. Посадят в закрытый НИИ. Будем всю жизнь на оборонку впахивать. А так - наше дело маленькое, мы простые механики из мелкого поселения, только с гаечными ключами и можем возиться... - Шпунтик со вздохом отвернулся от дисплея. - Ты прав. Но Незнайка парень везучий, может и выкарабкается. Лунные поселения найдёт... - Т-с-с! - прошипел Шпунтик. - Да шучу я, шучу, - устало сказал Винтик. – Как он выкарабкается? Шпунтик кивнул: - И то верно. Дурачок наш до сих пор считает, что девочки от мальчиков юбкой отличаются. Представляешь – считает, что я мальчик, раз в комбинезоне хожу… Что он там найдёт-то, на Луне? Луноход? Флажок звёздно-полосатый? Винтик заржал, с нежностью глядя на подругу. И решительно закрыл программу полёта. 3. Доктор Пилюлькин С этими идиотами - сам на транквилизаторы подсядешь. Освоение космоса – дело нужное, но что у нас на Земле дел мало? Планета, считай, совершенно не освоена. А как её освоишь, если каждая травинка стала с тебя ростом? Наш народец, с его средним ай-кью семьдесят пять-восемьдесят, в массе своей считает, что мы – маленький народец. Коротышки. Ну, всё-таки книжки с картинками они проглядывают, понимают, что не должен быть огурец в человеческий рост размером. Вот и придумали себе успокоительную версию – “мы маленькие”. С нас и спроса, типа, никакого нет. На самом деле, конечно, после биовойны в рост пошли именно растения и насекомые. Млекопитающих мутация не затронула. Так что это не мы маленькие, а трава уродилась. Но тут, похоже, сложные механизмы психической защиты работают. Коллективное прятанье в детство голожопое. Не все, конечно, интеллектом близки к Незнайке или Пончику, но и мы эту версию молчаливо поддерживаем. Так спокойнее жить. Знайка наш, конечно, тоже не гений интеллекта, но и в прежнем мире считался бы хорошим учёным. Вот ведь, прибор невесомости собрал! Удивительно, конечно – камешек и магнит, но ведь работает эта хрень, создаёт невесомость, сам свидетель! При этом Знайка трус ещё тот, как он в космос-то летал? Когда у нас крушение воздушного шара было – первый за борт с парашютом сиганул. Командир называется! А тут вдруг расхрабрился, давай ракету строить… Понятно, что ему из Солнечного города указания дали – генератор невесомости всем хочется первыми заполучить, надо за лунными камнями лететь. Но на полном серьёзе всем нашим кибуцем отправиться на Луну? Я вначале решил притвориться больным. Но я ведь единственный в городе врач, если заболею – могут и полёт отложить. А если даже и останусь? А все улетят – и разобьются? Как жить дальше? Ну не верю я в Знайкин гений и командирские способности! Убьются, как пить дать – убьются! Может выступить против этой авантюры? Тут, если честно, пришлось хорошенько задуматься. С одной стороны – клятва Гиппократа, то да сё... да и самому жить охота. С другой – идти на конфликт со Знайкой неохота, у него все завязки в Солнечном городе, народец наш ему верит. Но стоит ли нам всерьёз на Луну отправляться? Слухи-то ходят разные… Я два дня ходил сам не свой. Таблетки пил. А потом решил посоветоваться со Стекляшкиным. С одной стороны – тот давно уже в маразме старческом. Ходит в колпаке со звёздами, будто Мерлин или Гэндальф какой. Бормочет что-то. Ползает по руинкам, всякий хлам к себе тащит. От постоянного облучения стал импотентом, волосы клоками лезут. С другой стороны – некогда Стекляшкин был умнейшим человеком. Настоящим учёным, не то что Знайка. Пришёл я к Стекляшкину, спирта медицинского притащил – старика наша огуречная настойка не берёт, а вот от спирта он косеет – и, странное дело, будто память к нему возвращается. Рассказал ему о своих подозрениях. И что Знайка командир никакой, и про то, что нужен ли нам на самом деле этот лунный проект… Стекляшкин выслушал меня внимательно. От спирта не отказался, на закуску достал банку старой тушёнки. Я такое жрать боюсь, за пару столетий любая консерва протухнет, но Стекляшкин сказал, что её радиацией простерилизовало. В общем – выпили, закусили. Обсудили. И Стекляшкин мне и говорит: - Ты, Пилюлькин, в медицине вроде как понимаешь, а в физике – полный профан. Полагаешь, Знайка случайно собрал из лунного камня и магнита антигравитатор? - Ну да. - Откуда он камень взял, если он и на Луне-то не был. - Не был? – поразился я. Стекляшкин кивнул на свой телескоп. - Я весь полёт отслеживал. Они вокруг Луны покружили и вернулись. Так что не бойся – это не Знайкина авантюра. Это о-го-го какие серьёзные люди полёт готовят! Знайка – так… для прикрытия. Чтобы если что – все шишки на него валились. Мол мы ни при чём, мы договор о разграничении соблюдаем… В общем – не то, чтобы успокоил меня Стекляшкин, отчасти даже больше напугал. В Солнечном городе авантюру замыслили, а нас втёмную разыгрывают. Но стало понятно, что против Знайки переть бесполезно. Вмиг приедут из Солнечного города Свистулькины и Кандалькины, увезут на воспитательные процедуры. Так что я пузырёк в карман припрятал и стал ждать старта. Накануне выпью йода и слягу с температурой. Хорошо, что я к Стекляшкину пришёл, умный он. 4. Астроном Стекляшкин Когда я дверь за Пилюлькиным запер – у меня руки тряслись. Отчасти от спирта, который этот алкоголик опять приволок, отчасти от нервов. Человеколюбец выискался! Как старые лекарства на коротышках проверять – так ему этика не жмёт. А как экспедицию на Луну отправить – так сразу занервничал. Базис подвёл. И людей ему жалко, и лететь не стоит… Пришлось про Солнечный город и его указания туманно намекать. У нас же как – чуть что, так всё на Солнечный город списывают. На его интриги и хитрые планы. Хотя резон в моих словах, конечно, имелся. Знайка и в самом деле на Луне не был. Это я не в телескоп увидел, конечно, маловат он для такого. Это из всей конструкции ракеты следовало. А уж когда Знайка начал у меня выяснять, нет ли в коллекции лунного камня… тут всё стало ясно. Лунного камня у меня не было. Откуда ему взяться? То, что американцы когда-то привезли, за прошедшие века затерялось. А вот экспериментальный антигравитатор, что я в руинах Массачусетского университета когда-то откопал (эх, было время, был я молод) имелся. Малюсенькое устройство, хоть и прототип… последний, что на Земле остался. Взял я эту коробочку, приделал к нему геркон в качестве выключателя, конструкцию поместил в шпионский камень из московского музея разведки. Снова собрал, эпоксидкой залил. Знайка ночью залез ко мне, полчаса шарашился, разбил старинный стакан, разлил бутылку ацетона, потом всё-таки нашёл лежащий на видном месте “лунный камень”, обрадовался, заменил куском кирпича и ушёл. Принялся на лекциях демонстрировать. Ну а через некоторое время и я к Знайке наведался. Положил рядом с “лунным камнем” магнит и смылся, болтаясь в воздухе и перебирая руками по шпагату, привязанному к двери моего дома. В общем – начался переполох, невесомость, через какое-то время Знайка догадался, что это магнит активирует устройство… И начал готовить лунную ракету. Всё как я и планировал. Так что скоро мы отправимся на Луну. На самом деле. И там я достану из контейнера ещё одно устройство, найденное в руинах Стэнфорда. Посмотрю последний раз на голубой шар Земли в небе. И активирую бомбу судного дня. Как-нибудь проживёт Земля с кольцом вместо непомерных размеров спутника… Огляделся я в своей комнате – какой же всё-таки срач. Даже неудобно. Историю буду вершить, а живу на свалке, можно сказать. Надо будет позвать какую-нибудь малышку, пусть приберётся. 5. Обыватель Пончик На Луну меня решили не брать. Мол, невесомость не переношу, таких не берут в космонавты. И вообще – толстый слишком, жратвы на меня не напасёшься… Придурки. - Чего я не видал на вашей Луне! – гордо ответил я и пошёл есть кексики. И ведь не соврал. Ну чего я там не видал? Остатки куполов на поверхности? Подлунные города? Крошечные фрукты-овощи? На Земле я первое время ощущал себя не в своей тарелке. Сила тяжести чудовищная! Хоть и провёл всю юность в тренировках, всё равно тяжко. Спортом не займёшься. С горя начал жрать, еда тут вкусная, никакой гидропоники, да ещё и соль в ходу! Располнел я, стало ещё тяжелее. Тяжела судьба спящего агента. А прототип антигравитатора я найти так и не смог. Видимо, коротышки раньше его обнаружили. С другой стороны, вторжения на Луну никто не готовил, я как-то и расслабился. Расплылся. Форму потерял совсем. И тут Знайка изобретает антигравитатор! Или это он нашёл прототип? Не знаю… И готовит полёт на Луну. Вроде как с научными целями, но кто его знает… Я специально всё подстроил так, чтобы меня не взяли в команду. Команда она большая, а мне проблемы не нужны. Решил накануне старта угнать ракету и доложить Спрутсу о выполнении задания. Мол, всё в порядке, вторжения не будет, угрозу я ликвидировал. И бомбить Землю не придётся. Нравится мне Земля, обидно, что после прошлой войны наши предки на Луну удрали. Радиации испугались. А тут всё так затейливо стало! Растения выросли! Насекомые укрупнились! У людей продолжительность жизни увеличилась! Им по сто лет, а все ходят с детскими лицами, в шортах и с бантиками. Цивилизацию какую-то инфантильную выстроили. Не то коммунизм, не то первобытный строй. Сумасшествие! Мне ещё для этого приходилось всё время жрать, чтобы морщины не появлялись. В общем, я уже намылился лететь на Луну, как пришёл ко мне Незнайка. Славный парень, хоть и дурак редкостный. Давай, говорит, в ракете спрячемся и со всеми вместе улетим. Я, конечно, согласился. Только дожидаться всей команды в мои планы не входило. Ночью я запустил стартовую программу и мы улетели вдвоём. Правда до конца я так и не решил, что делать буду. То ли с отчётом к Спрутсу. То ли просто своей жизнью зажить. Введу употребление соли в обиход, разбогатею… Если что – начну торговать семенами земных мутировавших растений… В любом случае не пропаду. Хорошо на Земле, но с моим весом и возрастом – пора уже на родину, на Луну. Низкое притяжение, особняк с белыми колоннами, молоденькие актриски вокруг шебуршатся… А Незнайку возьму к себе на службу. Он животных любит, будет мне собачек выгуливать. 6. Гражданин Незнайка. Настоящий дурак должен внушать всем симпатию. Во-первых, рядом с ним каждый себя умным чувствует. Во-вторых, дурак услужлив. В-третьих, дурак не конкурент и ни на что не претендует. Таким я и был. В Цветочный город меня направили приглядывать за астрономом Стекляшкиным. Вообще-то профессор Глазман не был астрономом, он был физиком, а во время войны претерпел столь странную мутацию, что законсервировался и совсем не старел. Было такое подозрение, что старина Стекляшкин-Глазман спёр после войны несколько уникальных приборов, в том числе бомбу судного дня. А учитывая, что лунных поселенцев он люто ненавидел, то начальство справедливо боялось, не взорвёт ли старикан Луну. Если доберётся до неё, конечно. Поселенцы-то ладно, но как без Луны жить? Приливы-отливы, биоритмы… Вот я и приглядывал за профессором. Дурью маялся, на всех потихоньку докладные в Солнечный город писал. Один раз даже пришлось самому туда поехать, вместе с агентом Пёстреньким, когда я у другого психанутого типа ещё один довоенный артефакт выманил. Материализатор желаний, удивительная вещь! Отвёз я его, сдал в спецхран, жаль, батарея разрядилась и накрылся прибор. И как можно было при таких технологиях довести дело до войны? Не представляю… Честно говоря, я уже в отставку хотел подать. Надоело дураком притворяться. Но тут всё как завертелось! Знайка, гадёныш мелкий, решил меня вместо лабораторной крысы использовать! Винтик со Шпунтихой своей мной пожертвовали. Пилюлькин, пьяница фигов, что-то заподозрил, но побоялся вякнуть. Стекляшкин и впрямь бомбу на Луну пытался протащить. А Пончик! Вот это вообще был номер! Только когда он меня в спину пнул и я начал падать в подземное поселение – только тогда я и понял, что Пончик-то наш казачок засланный, селенитский агент! Падаю я, сработает ли идиотский капюшонный нано-парашют – не знаю. В голове только одно крутится – лицо Кнопочки. Эх, одна ты со мной была добра по-настоящему. А я ведь даже в любви тебе не признался. Делал вид, что никакого секса мне не хочется… Ах, Кнопочка, глупая ты моя малышка… В общем – аховая была ситуация. С Землей связи нет. Чего Пончик хочет – не понять. Чего Стекляшкин сотворит – тоже… Но я выкрутился. Как именно – в упрощённом виде в книжке

В тот день я был выходной, и сидел у Сани в баре за дальним столиком в углу у окна с кружкой пива. Кроме меня в баре были только Саня, стественно, и какая-то девчонка на стульчике у стойки тянула через трубочку из высокого стакана какой-то коктейль. Про девчонку стоит сказать отдельно. Вроде ничего на первый взгляд особенного, девченка как девченка, симпатичная, в платьишке, но что сразу бросалось в глаза - волосы. Если бы я был живописцем, я бы конечно написал грамотней. А так - волосы. Густые, выгоревшие, широкой волной текли вниз и закрывая всю спину, заканчивались не в районе попы даже, а ниже, прикрывая барный стул. Такое редко можно наблюдать, правда. Вот я сидел и наблюдал. Со спины как раз. Девчонка казалась то ли печальной, то ли задумчивой, и на внешние раздражители реагировала слабо. Она не реагировала даже на Санины попытки завязать беседу, и на жгучие взгляды, которые он бросал на неё из-за стойки. (И это мне в ней тоже очень нравилось)

Девчонка была явно не турбазовская, не из отдыхающих. Эти успевают примелькаться за первые день-два. А уж такие волосы не разглядеть и не запомнить вообще невозможно. По всей видимости она сошла с теплохода. В те времена к пристани турбазы через день чалились туристические теплоходы, которые великим множеством курсировали вверх-вниз по Волге. Они вставали часа на два-три, и народ начинал ходить туда-сюда. Отдыхающие с турбазы шли на теплоход, отдыхающие с теплохода разбредались по турбазе. Всё свободно. Тогда ещё полстраны в охране не работало, и везде можно было ходить куда хочу. Только у трапа как правило стояли два молоденьких матросика, подавая дамам ручку.

Вот и эта девчонка была видимо оттуда, с теплохода, название которого за давностью лет я конечно не помню, причалившего часа два назад к нашему дебаркадеру. Я опять оговорюсь, что будь я мастером, я бы наверное смог описать её подробнее. Было в этой девчонке что-то непонятное и чертовски притягательное. Даже не красота, нет, хотя девчонка и была изумительно симпатична. А черт знает что. Смотришь на неё, и как на волнах тебя качает. Легко, сильно, и спокойно. Ну, это я потом уж, конечно, проникся. А тогда просто сидел и пялился в спину.

Вечерело. На турбазовской танцплощадке включили музыку. Значит, это девятый час уже был. И тут Саня, который один из нас троих все время стоял лицом к окну с видом на Волгу, спрашивает у неё "Девушка, а вы не с теплохода случайно?" "Да" - говорит та рассеянно. "А что ж вы? - говорит Саня. - Вон же ваш теплоход отчалил!" Мы глянули в окно. Теплоход не просто отчалил. Он уже выходил на фарватер.

Девчонка выскочила из бара и побежала по тропке к пристани. Зачем - непонятно. Просто в отчаянии видимо, как бегут по перрону с чемоданом вслед уходящему поезду. Мы с Саней стояли у окна и смотрели ей вслед. Когда она скрылась из виду, Саня вздохнул и сказал "Вот же дурочка". Я ничего не сказал, потому что в это время как раз увидел, что девчонка бежит обратно. Вот тоже не совсем понятно, зачем эта "дурочка" спустя пятнадцать минут вернулась именно в бар. В слезах и с вопросом "И что мне теперь делать???" Мы ей говорим "Да не переживайте вы так! Подумаешь. Он же наверняка на ночь встанет в Костроме. У вас экскурсия по Костроме запланирована?" Девчонка закивала головой. "Ну вот! Утром сядете рано на автобус, и спокойно доберетесь. И никуда ваш теплоход не денется. А на ночь мы вас устроим!" Тут с девчонкой чуть не приключилась форменная истерика. Она только повторяла всхлипывая "Я не могу! Мне надо сейчас!" Из её бессвязного рассказа сквозь сопли и слезы удалось понять следующее. Они - молодожены. На теплоходе у них - свадебное путешествие. Накануне всю ночь гуляли по верхней палубе, встречали рассвет и пили шампанское. В полдень мужа сморило и он уснул. А она пошла прогуляться по берегу. Оставив в каюте на тумбочке записку "Я на берегу". "Представляете???? - причитала она. - Он проснется, а меня нет! Прочитает "Я на берегу", и прыгнет за борт! А он плавать не умеееееееееет!!!"

Вот такая петрушка. Можно было девчонке посочувствовать, но помочь мы ей ничем не могли. Машин в те годы на турбазе был только фельдшерский уазик, и даже думать нечего было просить Николай Ивановича, дежурного медика, машину по такой ерунде. А больше вариантов, кроме утреннего шестичасового автобуса, не было. Девчонка постепенно перестала всхлипывать, немножко успокоилась, вытерла слёзы и мы решили, что она смирилась с неизбежным. Но она вдруг вскинула голову и решительно заявила "Спасибо вам. Я пойду пешком. Сколько здесь до города?"

До города было двадцать пять километров или около того. Это если прямо, по реке. По шоссе раза в полтора больше. Но глядя на девчонку отговаривать её язык мало бы у кого повернулся. И тут вдруг Саня спросил "Вы на лошади верхом ездили когда нибудь?" Девчонка удивленно задумалась ненадолго, и кивнула "Два раза!" "Хорошо! - сказал Саня. - Ждите меня здесь!" Бросил мне ключи, (закроешь тут, ладно?) и выскочил. Я понял. Минут через двадцать он вернулся верхом, ведя в поводу вторую лошадь. Девчонка только выдохнула "Ух ты!!!" и расплылась в невольной улыбке. Забыв на минуту про мужа, который по её версии возможно уже кормил где-то на дне волжских раков. Мы помогли ей устроиться в седле, Саня подтянул стремена, и они тронули. Я смотрел вслед, видел как она держится в седле, гордо запрокинув голову, как льняные волосы льются на лошадиный круп, и думал о том, что девчонка наверное соврала. Двумя разами тут вряд ли обошлось. И конечно я чертовски завидовал Сане.

Что было дальше, я могу рассказывать только с Саниных слов. Что там правда, что вымысел, судить не берусь. Но вернулся Саня утром явно не в себе. Так что я излагаю как умею его странный и сбивчивый рассказ.

Поехали они конечно не по шоссе, а по дороге вдоль берега, почти в два раза сокращая путь. Там, по берегу, неплохая грунтовая дорога до самого города, и проблема только одна. Навесной мост через приток где-то посередине. Ну вот, так они ехали, ехали, слева высокий обрывистый берег, блестит река, огни теплоходов, справа стеной тёмный лес, сверху луна, и где-то на горизонте - огни города. Разговор, который Саня начал было в начале пути, у них опять не заладился, так молча они и доехали до этого моста. Обычный пешеходный подвесной мост полутораметровой ширины с крепким железным настилом. Саня остановился, слез, помог слезть девчонке, и стал молча раздеваться. Девчонка с любопытством наблюдала. Только когда дошла очередь до трусов (а трусы тоже надо было снимать, в мокрых трусах десять километров на лошади врагу не пожелаешь) Саня сказал "Вы мою одежду возьмите пожалуйста, и идите на ту сторону. А я сейчас" И стал собирать лошадей. "А вы что собираетесь делать?" - спрашивает она. "Как что? Лошадей, вплавь" "Зачем вплавь? Холодно же!" А вода в начале июня действительно не мед. "А как ещё?" "А по мосту?" "Лошади не пойдут по мосту" "Почему?" Тут Саня только раздраженно махнул рукой. Объяснять среди ночи человеку, почему лошади не пойдут по навесному мосту, если он сам не понимает - занятие действительно бессмысленное. Но девчонка не отставала "Он что, не выдержит?" "Да он танк выдержит!" "Тогда почему?" "По кочану! - разозлился Саня. - Не пойдут, и всё! Возьми и попробуй!"

Девчонка молча подобрала повод Саниного жеребца, Руслана, и повела его к мосту. Не доходя пары метров до настила конь, как и положено, мотнул гривой и встал. Девчонка что-то сказала ему негромко и потянула уздечку. Конь недовольно дернул головой и отступил назад. Вот тут и произошло то, про что Саня рассказывал, и было видно, что он сам не очень-то в это верит. Девчонка отпустила повод, сказала негромко но отчетливо "Отвернитесь!", наклонилась, выпрямилась, стащила через голову платьишко, под которым, как утверждает Саня, ничего больше не было, и шагнула на мост. Она сделала по мосту несколько шагов, остановилась, обернулась, крикнула "Точно выдержит?", и не дожидаясь ответа протянула руку назад. И тут случилось чудо, которое как раз мистика. Жеребец тряхнул гривой, заржал, ударил копытом по железу моста, и шагнул на зыбкий настил. Что само по себе вообще то невозможно. Может опытные лошадники мне возразят, но я сам не раз пробовал. Увы. Но Саня говорит, что так и было. И нету у меня оснований ему не верить. Следом за Русланом, осторожно, будто трогая копытом тонкий лед, шагнула на мост и немолодая тихая спокойная кобылка Радуга. Саня стоял и смотрел. Представляете картину? Ночь, луна, река, огни, волосы эти ниже попы светятся под луной, и обнаженная девушка медленно и осторожно ведёт над рекой по невидимому почти мосту белого коня. Жуть! Когда Саня опомнился, натянул штаны и оказался по ту сторону моста, девчонка уже сидела в седле как ни в чем не бывало.

Они молча ехали всю оставшуюся дорогу. Потом въехали в город. Процокали по сонным пустым полуночным улицам. И выехали на площадь у городского речного вокзала. Спал город, спали дома, спали теплоходы, и только один человек в трусах метался по привокзальной площади с какой-то бумажкой в руках. При виде двух всадников он замер с открытым ртом. Те подъехали, девчонка спрыгнула с лошади, охнула от непривычно долгой езды верхом, подала Сане повод, взяла человека в трусах с бумажкой за руку и повела. Так же молча и легко, как недавно коня через мост. И только уже у самого трапа остановилась, обернулась и весело прокричала "Спасибо вам большое!!!" И все. Саня развернулся и поехал обратно.

Всю обратную дорогу он думал. А когда доехал до моста, сделал то, о чем просил больше никому не рассказывать. Он слез с коня. Разделся догола. Взял Руслана, и повел к мосту. Уже начало светать. Руслан встал как вкопанный не доходя пару шагов до настила. Тогда Саня бросил повод и пошел по мосту. На середине обернулся. Обе лошади стояли на берегу и с большим любопытством смотрели ему вслед. Он позвал. Лошади фыркнули. И тогда Саня стал на них кричать. Голый человек над рекой прыгал в утреннем тумане посередине навесного моста и что есть мочи материл двух ни в чем не повинных лошадей. Чего до этого никогда в жизни не делал. Потому что лошадей Саня любил. Так он прыгал и орал до тех пор, пока случайно не обернулся и не заметил, что на противоположной стороне моста стоит и с любопытством наблюдает за ним... козёл!

Позади козла, в утреннем неверном свете, стояла бабуля с прутом в руке, и несколько коз. Они видимо шли на пастбище, и их тоже очень заинтересовал прыгающий и орущий посреди моста голый человек. Саня от неожиданности прикрыл руками то, что в таких ситуациях положено прикрывать, и в отчаянии закричал козлу "Ну что ты на меня уставился, рогатый???" Козёл принял это как вызов. Вообще-то козлы, как и всякая животина, тоже не в восторге от навесных мостов. Но этот видимо решил, что честь дороже. Он нагнул голову, выставил рога, топнул копытом, и пошел на Саню. Саня сперва опешил, сказал козлу "Ах ты сука!!!", но быстро поняв всю безнадежность своего положения, развернулся и побежал по мосту, весьма неромантично сверкая в утреннем тумане голой задницей.

* * *
Мы сидели в баре и пили водку. Турбаза ещё спала. Саня закончил рассказ, мы просто сидели и молчали. Каждый о своём. Потом я сказал, просто так, что бы что-то сказать.

- Ты хоть узнал, как её зовут?
Саня подумал, вздохнул, и отрицательно помотал головой.
- Не-а. Да и какая теперь разница?

- Принять правее! Вперед. Больше ход! Пользуясь тем, что гиганты, увлеченные боем, были заняты друг другом, юркий БТ, скрываясь под покровами дыма, незаметно подкрадывался к полуразрушенной пятиэтажке. (БТ-7 – советский легкий колесно-гусеничный танк выпускался до 1940 года и был заменен в производстве танком Т-34. Всего было выпущено более 5700 танков БТ-7. Они применялись во время похода в Западную Украину и Белоруссию в сентябре 1939 года, в ходе войны с Финляндией, в Великой Отечественной войне и войне с Японией – авт.). Задача была поставлена четко – добраться, замереть, и ждать. Как только начнётся атака, поддержать наступающих огнём, уничтожая пулеметчиков, снайперов и пехоту. Сколько ждать? Неизвестно. Может, день, а может, несколько часов. Самая идея использования танка как «троянского коня» была, с одной стороны, полным безумием, а с другой – единственным выходом. Илья понимал, что в случае атаки БТ жить не больше нескольких минут – расстреляют из пушек. А если проскользнуть ужом под покровом ночи в тыл немцам, то, возможно, есть шанс выжить. «Но очень маленький», - вздохнул про себя Илья. Его экипаж прошёл долгий путь от Минска до Сталинграда. В бесконечных боях и без единой царапины. Только везение не вечно. И кажется, сегодня ему придет конец. - Стой. Глуши двигатель! Танк разочарованно фыркнул и замолчал. Илья облегченно улыбнулся: - Ну что, мужики, проскочили? - Посмотрим, - невозмутимо буркнул механик-водитель, - что утром будет. - Не зуди, Иваныч, - хмыкнул заряжающий, - поживем еще. - Отставить прения. Николай, - командир аккуратно открыл люк, - прикрой, осмотрюсь тут немного. - Есть, товарищ сержант. - Ты еще смирно встань, - хмыкнул водитель. *** Бесшумно выскочив из танка, Илья тенью проскользнул к дому и замер, прислушиваясь. Метрах в двадцати стоял БТ, где-то вдалеке, захлебываясь, тарахтел пулемет. Но здесь было тихо. Кажется, их не заметили. Стараясь не издавать ни звука, сержант осторожно поднялся по лестничному пролету. Никого. Проверив комнаты справа, Илья замер, услышав тихий плач, больше похожий на стон. «Ребенок?». «Ой ёй ёй, оооооооооооооооой ёй ёй». Голос доносился из квартиры напротив. Танкист, не дыша, прокрался сквозь дверной проем и заглянул в первую комнату. Никого. «Ой ёй ёй, оооооооооооооооой ёй ёй». Голос то становился громче, то затихал. Илья прислушался: «.. пропаду, дом погибнет, что делать, ох ты ж, мать честная». «Свои», - понял сержант, и шагнул во вторую комнату. Где из угла в угол, шмыгая носом и горестно вздыхая, бегал небольшой мужичок: - Совсем мало осталось, пришла пора. Илья, как зачарованный, во все глаза смотрел на странного обитателя полуразрушенного дома. Что-то в нем было такое, что заставляло вспомнить детство и ласковой голос бабушки, рассказывающей удивительные сказки о том, как… - … все погибнет, - всхлипнул мужичок и замер в центре комнаты, почему-то уменьшившись в размерах. Плохо понимая, зачем он это делает, сержант достал кисет и шепнул: - Давай сюда. Через секунду необычный жилец исчез, а в голове танкиста раздался истошный крик: - Беги! Илья повернулся к выходу… - Куда, ужа тебе в ежа, в окно, скорее! Махнув рукой на осторожность, подчинившись странному голосу, сержант выпрыгнул в зияющий проем и понесся к танку. Через секунду грохнул взрыв, и что-то больно ударило в спину. Илья оглянулся – вместо дома была груда разбитого кирпича. - Что застыл, как муха в янтаре, - буркнуло в голове, - в танк залезай, подстрелят же. - Напугал ты нас, командир, - заряжающий и водитель смотрели на Илью, как вернувшегося с того света, - думали, все, пропал. - И пропал бы, голова бедовая, - тот же неутомимый голос, кажется, молчать не собирался, - кричу ему, а он как протист гетеротрофный, не шевелится. - Сам не знаю, как выбрался, - сержант потряс головой и улыбнулся, - зато теперь уверен в одном - будем жить, мужики. - Помереть не дам, не сомневайся, - с неожиданной теплотой хмыкнуло в голове, - а теперь пора и … *** - … дырку сверлить, - полковник крепко пожал руку Ильи и протянул орден Красной Звезды, - поздравляю. - Служу Советскому Союзу! За спиной командира сияли улыбками заряжающий и водитель, на кителях которых красовались новенькие медали «За отвагу». - Обратите внимание, товарищ майор, - командир полка повернулся к заместителю, - на внешний вид экипажа, даже пуговицы умудрились начистить, когда только успели? И действительно, когда? Последние дни танкисты не вылезали из-под своего БТ, измотанного непрерывными боями, с утра до вечера занимаясь ремонтом, смазкой, проверкой и регулировкой. Останавливалась работа только ночью, когда измученный экипаж, наскоро поужинав, засыпал. А утром они с удивлением смотрели друг на друга, удивляясь отчищенным комбинезонам, пришитым пуговицам и сияющим ботинкам. Вообще их танк в полку считался легендарным. А после той удивительной встречи БТ Ильи еще и прозвище получил: «заговоренный». Хотя, по правде сказать, экипаж и сам не понимал, что происходит. Иногда танк неожиданно останавливался, невзирая на возмущенный мат водителя, а потом резко срывался с места, лихо объезжая появившиеся на пути воронки. Однажды заряжающий вместо бронебойного снаряда почему-то схватил осколочный, а сержант крутанул башней вправо, хотя цель находилась впереди. И только выстрелив, танкисты поняли, что именно там их поджидала смерть – хитро замаскировавшийся артиллерийский расчёт противника. Таких случаев были десятки, а их объяснений - ни одного. Может, тот странный мужичок направлял действия танкистов? Сложно сказать. Зато Иваныч однажды бросил вскользь: - Удача повернулась лицом, когда наш командир бросил курить. А попробуй тут не бросить, если по ночам в кисете что-то копошилось и чихало, заливисто матерясь: - Гаттерия клювоголовая, апчхи, выхухоль лучеперая, апчхи, рогозуб тебе в устрицу, апчхи, кархародон ты неуважительный, апчхи. Утром же кисет оказывался пустым. После третьей попытки Илья махнул рукой и отдал табак Николаю. - Бросаю, - глядя на удивленного заряжающего, буркнул командир. *** - Правильно, здоровее будешь. Сержант спал и видел удивительный сон. В кисете, удобно устроившись, сидел тот самый мужичок, встреченный в Сталинградском доме. Нахмурившись, он читал крохотную книжку, что-то изредка помечая крохотным карандашом. - Сказки? – спросил Илья. - Пособие для бойца – танкиста, - ответил хозяин кисета, - я ж теперь вроде как член экипажа? - Конечно, - улыбнулся сержант, - все-таки ушел со мной? - Ушел, - мужичок отложил книгу в сторону и тяжело вздохнул, - хороший дом был, справный, и люди в нем жили добрые. - А где они теперь? - Нет их, как и дома, - маленький собеседник всхлипнул, - один я остался, горемыка бедовая. - Кто ты? – мысль, сверкнувшая в голове Ильи, была невероятной но… - Домовой, мил человек, дух жилища людского. Правда, сейчас – хозяин кисета, табаком смердящего. Чтобы не курил больше, ясно? Не прочихаешься с тобой, гиппарион непарнокопытный. - Я бросил, обещаю, больше не притронусь, - рассмеялся сержант, - а зовут тебя как? - Домовым и зовут, - хмыкнул мужичок. - Нет, уже не Домовым, а ТанковЫм, - поправил Илья, - ты член экипажа. Забыл? Танковой Никита, звучит? - Мне нравится, - Домовой задумлася и, смакуя, повторил, - Танковой. Согласен, и на Никиту тоже, диопсид твою пескоройку. - Где ты ругаться так научился, - сержант расхохотался, - придумал же, пескоройка. - Ничего не придумал, хозяйка комнаты до войны учительницей работала, детишек учила зоологии. Все полки были заставлены книгами. Я за порядком смотрел, вот и почитывал заодно. Образование, оно никогда не помешает. А ты спи. Умаялся за день. Спи. И под тихое бормотание Домового, Илья провалился в мягкую перину глубокого сна, которая почему-то обняла его со словами: «Сочетание меткого огня и скорости движения - залог успеха в бою. Это особенно важно при борьбе с противотанковыми пушками противника. Получив задачу атаковать пушку, водитель может довести напряжение механизмов танка до самого большого предела, для того чтобы возможно скорее подойти к пушке и, если она еще не уничтожена огнем, раздавить ее гусеницами». *** - Задача ясна? - Так точно! - Сигнал – красная ракета. По машинам! Илья подошел к своей родной БТшке и погладил броню: - На смерть идем. - Да уж, то, что пишут генералы, нам, танкистам, не упало, - вздохнул Иваныч. - Прощаемся? – Николай протянул самокрутку. - Извини, Никита, сегодня можно, - сержант жадно затянулся дымом и закашлялся. - Командир, - водитель взял протянутую самокрутку, - что скажешь? - Сами знаете, - выдохнул сержант, - жить нам всего ничего. - Эх, - протянул Николай, - а я после войны жениться хотел. В небе зашипела красная ракета. - Прощайте, мужики, заводи! Верный БТ взревел двигателем. Илья положил руку на плечо механика – водителя: - Вперед! Главное – скорость, это – жизнь. Или шанс выжить, пускай даже и минимальный. - Больше ход! Танк летел, не обращая внимания на разрывы, поднимавшие землю. - Иваныч, скорость! - Знаю, эх, разъедрить твою в березу, давай, милый, давай! - Правее двадцать, осколочным! - Дорожка! - Огонь! - Стой! - Вперёд! - Давай, родимый, давай, ты же наша ласточка, - сквозь гул моторов доносился хриплый голос водителя, - не подведи. - Справа пушка! - Осколочным! - Принять правее! Принять правее! - Вперед! - Принять правее! - Командир, определись! - Правее! - Есть правее! - Куда! - Ааааааааааааааааа, бл... - Мина! Илья почувствовал, как из носа и ушей потекла кровь… *** - Моим голосом…, - от возмущения у него не было слов. - Что я, - спокойно ответил Домовой. - Нас, своих, на мину! - Да, - Никита отвернулся, - вас, на мину, потому что вы – мой дом. И танк - мой дом, и ты – мой дом! - Как ты посмел, - от ярости у сержанта перехватило дыхание. - Так и посмел, надоело мне плакать, хватит. - Что значит, хватит, - Илья с трудом перевел дыхание. - То и значит, - неожиданно яростно взвился Никита, - думаешь, герои, прорвемся! А вот ни хрена! Померли бы зазря, чтобы звездная свинья в штабе армии новый орден получила. А вы – моя семья, и не дозволю! Понял! Не дозволю подыхать за ради неизвестно чего! Забыл что ли? Домовой прикрыл глаза: - Основное применение слабобронированного БТ-7 предполагает соответствующую тактику действий - ведение огневого боя из засад, с использованием естественных и искусственных укрытий. Это увеличит "живучесть" танка и позволит подпустить вражеский танк на дистанцию, когда от 45-мм снаряда не спасет и 30-мм броня. А вас в лобовую на пушки отправили. На верную смерть! - Приказы не обсуждают, - тихо сказал Илья. - Тот, кто отдавал этот приказ, не видел горящих танкистов, и воя баб не слышал, похоронки получивших, - Никита разошелся не на шутку, кисет нервно вздрагивал, пытаясь выскочить из кителя. - Мы же на мину налетели из-за тебя, - примирительно шепнул сержант. - Не налетели, я сам направил. Лучше гусеницы порвать, чем жизни лишиться, понял? Сашка, друг твой из двадцать пятого танка сгорел, заживо, со всем экипажем. Знаешь, как они кричали? Нет? Около них и семнадцатый погиб, от прямого попадания на куски разметало! Что хоронить? Шлемофоны? А как танки горящие плачут, ты слышал? - Танки? - Они, родимые. В них же души вложены стариков и детишек, баб и девок молодых, у станков ночующих. Думаешь, раз броня, так и помирать легко? Эх, Илья, Илья... Осел ты нежвачный, олуша веслоногая, змеешейка китоглавая…. - Никита… - Паламедея озабоченная, хрящ енотовый… - Никита… - Златоглазка луподырая, что? - Прости меня. - Да не виню я тебя, Илюша, - всхлипнул Домовой, - и ярость твою понимаю, и боль, только и нас пойми. - Нас? - Нас, - кивнул Никита, - вы жизнью обязаны не только мне, тут и Полевик расстарался, и Древесницы, девы хвой да берез лесных, информацию сообщили. Извини, что всех уберечь не смогли… - Прости, - улыбнулся Илья, - не я, а ты самый настоящий… *** - …сержант, товарищ сержант! Командир со стоном открыл глаза. - Живой, слышь, Иваныч, он живой! – Николай неожиданно перекрестившись, всхлипнул и протянул кисет водителю, - кури, родной, кури. Мы еще повоюем с нашим командиром, до Берлина дойдем… *** - … на новом танке, изготовленном за счет денег, собранных комсомольцами Сибири. Принимай, старшина. Это дополнение к вашим орденам, заслуженное дополнение. Кстати, приказ о присвоении тебе внеочередного звания уже подписан. Но не будем торопить события. Генерал повернулся вправо. Там, гордо сверкая заводской покраской, светился новый Т-34. - Как вам? Красавец! Согласны? - Так точно! – рявкнул экипаж. - Вот и ладненько, два дня на сдачу и прием техники, а потом… *** - Ни за что! - Никита! Послушай… - Сам ты послушай, сколопендра с шишечками. - Никита! - Паламедея перепончатая. - Никита!!! - Не ори, шпынь пресноплюйная. Слышу. Что надо? - Новый танк… - Ни за что! - Да послушай… - Гоацин тебе в фазана! - Член экипажа Танковой! - Я! - Приказываю – передислоцироваться в Т-34 под номером… - Ни за что. Это мой дом! - Никита! - Как же я покину своего БТшечка родного, - запричитал Домовой, - я ж механическую трансмиссию как свой пять пальцев знаю, каждый винтик, каждую шестереночку. И главный многодисковой фрикцион, и бортовые редукторы… - Послушай меня. - … привод задних опорных катков, внешние бронелисты каждый вечер чистил до сияния. - Никита. - А балансиры? Они мне как дети родные стали! - Я тебе разговорник принес. - Что? - Говорю, зоология зоологией, а немецкий знать не помешает, скоро Германия. - При одном условии. - Каком? - В первую атаку пойдем за надгусеничные полки нашего родного БТ, обещаешь? - Клянусь. *** Приняв титул «заговоренный» от старого заслуженного БТ, Т-34 продолжал победное шествие, без жалости давя вражеские батареи и расправляясь с танками. А по ночам Илья, теперь уже младший лейтенант, засыпая, слышал скрипучее: - Брось оружие. Вафэн хинлейгэн! - Не двигайся, а то убью. Рюр, дихь, нихьт, зойсту тот. - Интересно, а как по-немецки… *** - … сволочи! Вы где спирт взяли, признавайтесь! Взбешенный комполка в сопровождении начальника штаба и замполита, забыв об уставе, во весь голос материл экипаж «тридцатьчетверки». - Лейтенант, я еще раз спрашиваю! - Виноват, товарищ полковник, - переглянувшись с друзьями, пожал плечами Илья, - нет у нас спирта. - И не было никогда, - хором подтвердили Иваныч с Николаем. - Не было никогда, – передразнил комполка, - не поверю, что вы трезвые не выполнили приказ. Почему не прекратили атаку? И кстати, лейтенант, я что-то не припомню в уставе команды «за надгусеничные полки нашего родного БТ дави фрицев». Если вы не были пьяными, значит, просто ненормальные, правда, товарищ подполковник? Офицер повернулся к начальнику штаба. - Не уверен, - задумчиво протянул тот, - благодаря тому, что командир танка правильно оценил обстановку… - И воспользовавшись дымовой завесой ворвался в расположение противника, - добавил замполит. - Где, действуя смело и решительно, уничтожил артиллерийскую батарею, - продолжил подполковник, - тем самым обеспечив нашим танкам беспрепятственный проход. - За такое надо к орденам представлять, - подмигнул экипажу замполит. - Поддерживаю, - кивнул начштаба. - Сговорились, значит, – выдохнул комполка, - и за что такое наказание, одни себя бессмертными считают, вторые их защищают. А мне что делать? - Награждать, - подсказали офицеры. - Да согласен я, - горестно махнул рукой полковник, - только не посмертно. У меня таких экипажей раз два и обчелся, а если погибнут, кем заменить? Лейтенант, трое суток ареста тебе и твоим головорезам, отдохните пока. Вы мне еще живыми понадобитесь. - Виноват, товарищ подполковник, я младший…, - начал было Илья. - Нет, уже не младший, - неожиданно улыбнулся комполка, - пока вы, ненормальные, давили немцев, твои защитники… Начштаба с замполитом переглянулись. - … заставили подписать представление и уже отправили его в штаб армии. Так что готовь погоны и сверлите дырки для орденов, шпыни пресноплюйные. - Как вы сказали? - Илья вздрогнул. - Так и сказал, - полковник достал кисет и зачем-то покрутил его перед глазами, - исчезни, лейтенант, пока я не окончательно не взбесился. Кругом, марш! Глядя вслед удаляющемуся экипажу, комполка самодовольно посмотрел на офицеров: - Видали, какие у меня танкисты? Орлы! *** - Никита. - Як паехаў адзін раз, дай у чыста поле, дай забачыў тры дзяўчыны як пшанічаньку полюць. - Никита. - Адна была Катажына, другая Зафея, Трэцья была Гандзюленька, вось та мая люба. - Что за песня? - О том, как мужику понравилась девушка, отправил к ней сватов, а она выкобениваться начала. Устроила хиханьки да хаханьки. Там дальше так и поется - яна яму ніц не кажа, толькі засмяяла. В общем, все бабы – дуры. (Примечание. Мнение Домового не совпадает с мнением автора, ну или не всегда, или не во всем. Хотя, согласитесь, иногда… молчу, молчу). - Танковой Никита! - Ась? - Что происходит? - Что-что, друга встретил. - У комполка? - А то, Дамавик белорусский, тоже в кисете обитает. Не один я, значит. Эх! Паслаў служкі да Гандзюшкі, каб пасцель паслала, яна яму ніц не кажа, толькі заплакала. - Песне он научил? - Конечно. Посидели, отметили. - А повод? - Орден твой, Илюша, звание очередное и освобождение родной земли от супостата. Мало осталось до победы, совсем мало. Вот и переживают Домовик с полковником за вас. Немцы-то, говорят, «фаусты» придумали. Что-то неспокойно мне из-за этого. - Ты чего, Никит? – улыбнулся лейтенант. - Не знаю, - вздохнул Домовой, - чую, что огонь впереди. Полыхает все, а ты кричишь… *** - Попали, бл…! Горим! Механик-водитель и заряжающий, выбравшись первыми, вытащили радиста. Иваныч, отмахиваясь от дыма, склонился над башней: - Командир? - Никита, идем, - Илья тронул кисет, - ты здесь? - Я остаюсь. - Прыгай, сгорим! - Нет. Я его не брошу. - Командир, ты живой? - Живой, сейчас! Илья на секунду задумался: - Ему страшно? - Нет, он плачет. Ему обидно. - Обидно? – лейтенант не мог поверить тому, что обсуждает чувства танка. - Не дожить до победы и сгореть одному. Я остаюсь. Уходи, Илюша, и прощай. - Ну уж нет, - лейтенант скрипнул зубами и перебрался на место водителя – я без тебя не уйду. - Не дури, погибнешь. - Вместе воевали, вместе и смерть встретим, есть вода? - Озеро, метров двести. - Вперед! Ошарашенный экипаж замер, глядя, как полыхающая тридцатьчетверка, взревев двигателем, на полной скорости рванула к озеру. - За ним! – первым сообразил Николай, - только бы боекомплект не рванул. *** - Иначе хана всем, - языки пламени, жадно облизываясь, грызли комбинезон, подбираясь к рукам. - Уходи. - Хрен тебе, - прохрипел Илья, - если рванет, пойду помощником, вместе будем книжки читать. Сто метров. Левая рука горела огнем. Пятьдесят. Голодные языки пламени ударили в лицо. - Аааа, - Илья закрыл глаза и, стараясь не отвлекаться на жуткую боль, вел танк вперед. - Прыгай. - Нет. - Уходи, взорвемся. - Нет. - Уходи! Идиот! - Без тебя я не уйду… *** -… Никита, давай ко мне, уходим. Сейчас взорвется! - Все хорошо, успокойтесь, - девичья ладошка ласково погладила незабинтованную руку. - Никита, ты где, отзовись, Никита! - Опять бредит? - Опять. - Температура? - Тридцать девять. - Никита! *** - Как самочувствие, герой, - военврач аккуратно проверил пульс, что-то бормотнув медсестре. - Товарищ майор, где мои вещи? - На месте, не переживай. - А кисет? - Под подушкой, - неожиданно разозлился доктор, - сначала твои танкисты, потом замполит и начальник штаба, и под конец – сам комполка пожаловал. Все переживают и особенно за кисет. Он что, волшебный? Не обращая внимания на врача и медсестру, Илья выхватил кисет из-под подушки: - Никита! Никита! Ты здесь? - Думаете, пора? – тихо спросила медсестра. - Еще подождем, - покачал головой майор, - на сумасшедшего он не похож. Пойдемте. Закрывая дверь, девушка на секунду замерла, глядя, как забинтованный лейтенант яростно трясет кисет: - Никита, отзовись, Никита! *** - Всех переполошил, ну что ты раскричался. Полы мыл в соседней палате, неходячие там. - А я думал, - начал было Илья. - И не надейся, - улыбнулся Домовой, - одного не оставлю, ты ж, как дите малое, сразу влипнешь. Хорошо, экипаж подоспел, вытащили тебя из танка в беспамятстве. Напугал только меня до смерти. - Никита, - Илья улыбнулся и повторил, - Никита. *** Стараниями врачей и молоденькой медсестры лейтенант быстро шел на поправку. Правда, иногда бредил во сне, но кто бы не бредил, пережив подобное. По ночам Илья любил слушать, как Никита тихо напевал полюбившееся: - Як паехаў адзін раз, дай у чыста поле, дай забачыў тры дзяўчыны як пшанічаньку. полюць. Чуткое ухо могло уловить эту песню и в других палах, где неутомимый Домовой, изредка покряхтывая, поправлял сползшие одеяла, вытирал пыль и каким-то невероятным образом подзывал санитарок к тем, кому срочно понадобилась помощь. Утром раненые удивлялись аккуратно расставленным лекарствам, чистым окнам и порядку в тумбочках. Некоторые уверяли, что видели небольшого роста мужичка, деловито бегающего по коридорам с тряпкой. Врали, конечно. А вот медсестры, хихикая, перешептывалисья о зачастившей к лейтенанту подружке. - Это любовь, - вынесла вердикт санитарка. - Счастливая, - согласились девчата. - Идиот, - категорично заявил Домовой. - Да посмотри на меня, - горячился Илья, - половина лица красная, на руке три пальца, кому я такой нужен. - Как командир – ты герой, не спорю. А вот как мужик – полный идиот, - уточнил Никита, - ладно, мне пора уборкой заниматься. - Ди фошорен фон буден зи ист айне шунен мейд ёхе, - раздалось вместо уже привычной белорусской песни. - Немцы? – подскочил лейтенант. - Они самые, - хмыкнул Никита, - кобольды, германские домовые. Вот по случаю захватил в плен десяток. Тяжело одному за порядком смотреть. А ну, шевелись, припадочные! Глядя, как пол начинает сиять ослепительной чистотой, Илья непроизвольно улыбнулся. - Шнеллер, … мать, - неожиданно рявкнул Домовой. Тут же торопливо застучали крохотные ножки, кто-то прыгнул на подоконник, быстро вытирая запыленные стекла. А Илья, как ненормальный, хохотал в подушку. *** - С вами все в порядке, товарищ лейтенант? - медсестра неслышно вошла в палату и озабоченно потрогала лоб офицера. - Не будь идиотом. - Простите, вспомнил смешной анекдот. - Не будь идиотом. - Тогда я пойду? – девушка нерешительно повернулась к двери. - Полный идиот. - Извините, что побеспокоил, - Илья смущенно улыбнулся. - Она любит тебя, очнись! - Спокойной ночи, товарищ лейтенант. - Куда? - И вам. - Эх, молодежь, вас пока не пнешь, толку не найдешь, - Никита размахнулся и… - Ай, - Илья дернулся от неожиданности. - Товарищ лейтенант? – обернулась медсестра. - Простите, наверное, что-то в глаз попало. - Давайте я посмотрю, - девушка вернулась и присела на кровать. - Наконец-то, - улыбнулся Домовой. - Счастливая, - хихикнули медсестры, бесшумно закрывая дверь. *** - Красота, - вольготно развалившись на кровати, Никита посматривал на сосредоточенно шуршащих кобальдов, - шнеллер, шнеллер, арбайтен, гуттаперчевые мои, солнце еще высоко. - Ди фошорен фон буден…, - привычно забубнили пленные кобальды. Потянувшись, Домовой глянул в окно: перед госпиталем, взявшись за руки, прогуливались его лейтенант и медсестра. Офицер, наклонившись, что-то рассказывал, девушка тихо смеялась. - Вот и славно, - улыбнулся Никита. Он знал, что скоро они все уедут на родину, и Танковой вновь превратится в обычного, иногда недовольного, иногда шаловливого Домового, хранителя очага и хорошего друга семьи героя-танкиста и скромной красавицы – медсестры. ЭПИЛОГ. После войны в здании госпиталя был открыт шикарный отель, который пользуется бешеной популярностью у туристов из стран бывшего СССР. Говорят, стоит в номере сказать на русском «шевелись, припадочные», как мгновенно очищаются полы. А если рявкнуть матом – то и окна. Автор - Андрей Авдей (ТС) Источник-https://vk.com/four_ls

Ну, сам-то я не охотник в смысле охоты, а вот друзья, те да - охотники. Понакупили ружей разных с винтовками и стреляют иногда не только по бутылкам. Тот домик им егерь посоветовал. Про егеря я как-нибудь потом расскажу - это отдельная история, а здесь просто охарактеризую. Здоровенный татарин: 140-150 килограммов живого веса, если без ружья. Добрый, как все толстяки и обидчивый, как все татары. Я его однажды графом Де Монсоро обозвал, так он день дулся, пока ему не объяснили, что Монсоро главным ловчим у Людовика подрабатывал. Кто ж знал, что Акрамыч из Дюма только "Графа Монтекристо" читал. В общем, Акрамыч плохого не посоветует. Хороший дом. Изба-пятистенок, земли тридцать соток. Конюшня, другие сарайчики. По участку ручей течет с рыбой. За тридцать тысяч купили, рублей, между прочим. Хозяина бывшего в доме жить оставили, чтоб за хозяйством смотрел, и даже в штат взяли.
Года три мы в этом домике не были на настоящий момент - недосуг все. Но это давно случилось - через годик после покупки.
Все-таки зазвали меня друзья на охоту. Ну на охоту это они, а я - отдохнуть (там даже сотовые не берут, если на крышу не лазить), на снегоходах покататься, да и банально выпить водки под дружескую беседу с охотничьими рассказками. Охота в тот зимний день не задалась: с утра завьюжило, морозец в 20 градусов, живность попряталась, на снегоходе замерзаешь сразу. Хороший хозяин в такую погоду и собаку на улицу гнать не будет, а мы что - "хуже собаки?".Нисколько не хуже, поэтому с обеда водку пить начали. Лепота: в печи дрова трещат, в окна пурга долбится, за столом пять мужиков, только из бани, разговоры ведут. К ночи второй литр на душу уже пошел, кто уже спать лег, кто душу друзьям изливает - всё по интересам.
На улице темно, хоть глаз коли, и вьюга. Слышим в окошко стучит кто-то. Пошел дверь открывать. Как открыл меня снегом шибануло, пар кругом и не видать ничего. Дверь закрылась, пар спал, смотрю, девчоночка стоит лет четырнадцати на первый взгляд (потом выяснилось, что ей шестнадцать уже - мелкая просто). Куртка легкая, шапчонка худая, лицо белое в инеи всё, губы синие и дрожит еще.
- Дяденька, - молвит, - пустите погреться, пожалуйста, - на пол села. Да какой там села: по стенке сползла, как куль тряпочный.
Я со второго раза только понял, что говорит - губы не шевелятся с мороза. А тут она еще с пола тихо:
- Я не одна...
- Зови, - говорю, - кто там есть еще. С пургой и морозом не шутят. Ну кто у тебя там? Ладно, сиди я сам выйду, - и унты натягиваю.
- Лошади...
- Какие лошади? - сам спрашиваю, а думаю совсем у девчонки от мороза крышу снесло, - Посиди пока, я посмотрю.
И вышел. Действительно лошади. Три штуки. Все в снегу и сосульках к стене жмутся - там ветер тише. Вернулся в дом растолкал мужиков, девицу к печке перенес. Ребята все тертые - сразу за дело. Юрич (у него приемной дочери как раз 12 лет, оторва та еще: то ногу отморозит, то школу подожжет) за девчонку взялся: раздел, ноги с руками водкой растер, немного внутрь дал, чтоб быстрей согрелась и на печку (печка там русская) пристроил, в овчинный тулуп завернув.
Я, Славка и Акрвмыч к лошадям. Я - конюшню откапывать, а Славка с Акрамычем по лошадям специалисты - в деревне оба выросли, один в татарской, другой в осетинской. Девчонка просто стоик какой-то - даже не пискнула когда ее Юрич тер, а боль ведь дикая, только твердила:
- Лошади у меня там, лошади. Не говорите никому...
Почему не говорить? Зачем? Потом узнали. Лошадей в конюшне почистили, сена дали, овса полмешка нашли, что от старых хозяев остался, - все, что положено, в общем, не разбираюсь я в лошадях. Девчонка успокоилась, засопела, а мы еще по соточке-другой накатили - сон как рукой сняло после таких событий. К утру пурга кончилась. Рассвело. Слышим девица наша завозилась на печке.
- Дяденьки, - говорит, - а одежда моя где? Мне ехать надо, пока не нашли.
- Кто ищет-то? От родителей небось бегаешь? - спрашиваем, рассматривая ночную гостью. Стрижка под мальчика и физиономия в веснушках - эдакий чертенок рыжий с курносостью, но безрогий еще.
- Милиция, наверное. Я их украла.
Ну, понятно, что лошадей увела у кого-то.
- Зачем?! - хором почти спрашиваем. Только нам конокрадов малолетних не хватало. Иди потом доказывай, что эт не мы... Хорошо, что следы все замело.
Расспросили. Оказалось с бойни она их увела. Старые лошади были, для работы негодные, а есть просят. Девчонка летом из Уфы к бабушке с дедушкой приезжала и ухаживала за этими лошадьми - ее помошником конюха в бывший колхоз пристроили. Зимой с кормами "не очень" - забить решили коников. На колбасу.
Собрали мы ее, кто чего свое теплое отдал, великовато правда все, но что было. Лошадей вывели, подсадили и распрощались. Славка потом сказал, что посадка у девицы - что надо посадка: без седла как влитая сидит. Мы еще потом следы до дороги ямахами закатали, на всякий случай. Кстати, не зря. Часов в одиннадцать дня милиция с председателем и бульдозером пожаловали. Милиция с председателем - лошадей искать, а бульдозер дорогу чистить. Дорогу расчистили, конечно, а лошадей не нашли - не видели мы никого и не слышали даже. Но посочувствовать, посочувствовали - двумя бутылками и закусить.
Больше мы эту девицу не видели. А вот конину на ужин никто есть не стал, почему-то. Даже Акрамыч не обиделся, а он килограмм десять привез, чтоб нас угостить. Свежая была конина.
Кстати, если кто из "этих" заинтересуется, то я все выдумал. А то срок давности еще не вышел для соучастников.[/font][/font]

 

[font="calibri, sans-serif;"]© dernaive